«МОЛЯЩИЕСЯ НОВГОРОДЦЫ»

В 1467 г. неизвестный иконописец по повелению «раба Божья» Антипа Кузь­мина написал икону, которую принято называть «Молящиеся новгородцы». Её композиционное поле разделено на два яруса. В верхнем представлен деисусный чин из семи фигур, а в ниж­нем — «молящийся о грехах своих» бо­ярский род: Григорий, Мария, Яков, Стефан, Евсей, Тимофей и Олфим «со чады». Предположительно, на иконе представлены уже умершие сородичи Антипа, которых художник, естествен­но, поместил в раю. Однако чинное мо­ление патриархальной русской семьи, возглавляемой почтенными седоборо­дыми мужами, легко представить и на обычной церковной службе в храме пе­ред иконостасом.

несколько наивным взглядом на мир. Всеми этими качествами нов­городская иконопись обязана жи­вым сокам народного мироощуще­ния, которые питали творчество местных мастеров.

Своей зрелости новгородская иконопись достигла во второй поло­вине XIV — начале XV в. Если в XIV в. преобладает достигшая совершенст­ва фреска, то в XV столетии ситуация резко меняется. С этого времени особенно популярными становятся иконы. Новгородские иконописцы любили изображать «избранных свя­тых» — по двое-трое, по четверо и больше во весь рост и но пояс. На­писанные в фас, в одинаковых позах, различаясь лишь внешними атрибу­тами, они стоят плечо к плечу, сурово глядя в лицо молящемуся. В по­добных иконах ярче всего прояви­лось своеобразие религиозности новгородцев, её теснейшая связь с жизненными потребностями города, забота заказчиков о хлебе насущном. Ведь изображались прежде всего наиболее «полезные» святые, «скоропомощники» в важных делах: Илья Громовержец — податель дождя; Никола — покровитель путешеству­ющих и страждущих, патрон (заступ­ник) плотников, защитник от пожа­ров; Георгий, Власий, Флор и Лавр, которые оберегали земледельцев и домашний скот, а также Параскева Пятница и Анастасия — покрови­тельницы торговли.

Довольно оригинальным порож­дением местного художественного

Рождество Богоматери. Икона. Суздаль. Конец XIV — начало XV в.

Государственный Русский музей, Петербург.

351

ПСКОВСКАЯ ИКОНОПИСЬ

В середине XIV в. складывается псковская школа живописи. Для псковских икон характерны драматизм, повышенная эмоциональ­ность персонажей, сочность письма, в котором линия никогда не играла такой большой роли, как в Новгороде Великом, специфи­чески «псковские» лица с несколько «пронзительным» выражени­ем и особой лепкой форм, любовь к декоративной отделке, неко­торая утяжелённость фигур и, конечно, сугубо псковский колорит, в котором обычно преобладал красно-коричневый цвет и особого оттенка тёмно-зелёный в сочетании с коричневым и жёлтым.

Свежестью художественного восприятия отличается икона «Собор Богоматери» (конец XIV в.), посвящённая сравнительно новой для древнерусского искусства теме, насыщенной сложной символикой. Икона пленяет неожиданностью художественного ре­шения — ангелы, славящие Марию и Христа, ритмически объе­динены с фигурами пастухов.

Икона «Сошествие во ад» рубежа XIV—XV вв. захватывает сво­им драматическим накалом, выраженным прежде всего в плот­ности и контрастности резко ограниченных цветовых пятен — красных, тёмно-зелёных и тёмно-коричневых. Христос, изображён­ный в энергичном развороте, одет в нехарактерные для русской иконописи ярко-красные одежды, на которых сверкают белые бли­ки. В верхней части иконы изображён своеобразный деисус. Бо­гоматерь и архангелы обращены здесь в позах моления не к Хри­сту, а к Николе. Нет и Иоанна Предтечи — обязательного участника деисусных композиций, его место занял Георгий. И всё это потому, что Христос и Иоанн Предтеча являются действую­щими лицами основного сюжета. Изображения на поле иконы, следовательно, не «надстроены» над основным сюжетом, а вхо­дят в общую композицию. По мысли мастера на всём изобрази­тельном пространстве иконы разворачивается единое действие, не разделённое ни временем, ни пространством. Иконописец счи­тает, что если Христос отсутствует в небесном деисусе, Его мес­то должен занять один из самых популярных святых. А популяр­нее Николы в Пскове, как и во всей Руси, очевидно, не было. Как бы подтверждая всё вышесказанное, персонажи «верха» иконы внимательно наблюдают за происходящим «внизу».