Подобные действа — срывание цветка, похищение дочери Деметры,

Персефоны, её брак с Аидом и воца­рение в преисподней — разыгрыва­лись на знаменитых Элевсинских мистериях классической Греции, и там уже не только девушки, но и весь народ совершал прижизненное по­священие в тайны потустороннего бытия и воскрешения.

Своеобразен стиль исполнения этих замечательных фресок Он бли­зок минойскому, поскольку передаёт волнующее человека событие тайно­го, скрытого смысла. И передает живо, многопланово, красочно. Де­вушки бродят по скалам среди раз­бросанных крокусов, как минойские собирательницы лилий на фресках в вилле из Агиа Триады. Од­нако, подобно росписи из Святили­ща Дам, здесь всё более логично, стройно, упорядочению; богатейшая природная среда сводится к нейт­ральному, чуть окрашенному цветом белому пространству. Основную роль и здесь играют линия, контур, силуэт — более трепетные и живые, чем в Святилище Дам. Профили де­вушек, их причёски становятся од­нообразными.

Та же «переходность» заметна и в цветовом решении. Теперь цвето­вое пятно — голубое, синее, чёрное или коричневое — намного важнее контуров. Художник стремится пе­редать красоту светлого, покрытого тонким узором одеяния и прозрач­ность ткани, просвечивающей зо­лотистыми кружочками (её девушка держит над головой).

Таким образом, трудно признать, что искусство Феры относится к XVII в. до н. з., на основании пред­полагаемой даты гибели острова (1729 г. до н. э.). Искусство Феры, ви­димо, современно критскому — эпо­хе новых дворцов (XVI — XV вв. до н. э.) — и сопоставимо с ним как один из ведущих вариантов живопи­си. Проявляя целый ряд черт, родст­венных минойскому искусству, оно вместе с тем имеет иную структуру и отражает систему мышления, более близкую микенской. Это искусство подчинено мифам и ритуалам, не от­ражает жизненных событий. Однако оно уже настолько богато, сложно,

Девушка, срывающая крокусы. Фреска. Святилище Крокусов. Акротири. Фера.

96

многосюжетно, что выходит на уро­вень эпоса. Вероятно, Фера играла в Крито-Микенском мире значитель­ную роль, но достоверно устано­вить это учёным ещё не удалось.

МИКЕНСКОЕ ИСКУССТВО

Замкнутый, воинственный характер микенцев сказался на выборе мест для основания их городов — уеди­нённых крепостей в горах. В отли­чие от критских суров и образ самих городов, которые обнесены мощ­ными стенами, превратившими их в настоящие твердыни. Таковы Мике­ны и Тиринф на полуострове Пело­поннес (Южная Греция), сложен­ные из огромных глыб природного камня великанами-циклопами, как думали позже греки. В Тиринфе одна из стен крепостной стены с галере­ей внутри — так называемая «казема­та» — имеет толщину семнадцать метров. За пределами цитадели, у по­дошвы холмов, располагался «ниж­ний город» с домами и постройками обычных людей. На акрополе сели­лись лишь правители города, жрецы и, возможно, верховная знать.

Микенские дворцы, многое заим­ствовав у критских — торжествен­ные портики с колоннами, убранст­во центральных помещений типа кносского Тронного зала, пристен­ные скамьи, — были уже совершен­но иными. Они отнюдь не напоми­нали лабиринты: их формы были строги и просты, а главное — двор­цовое здание всегда представляло собой мегарон. Это было вытянутое в длину сооружение, ориентиро­ванное по сторонам света, не имев­шее внутреннего двора. Оно дели­лось на три основных помещения, нанизанных на единую ось. Снача­ла посетитель входил в преддве­рие — вестибюль с обрамлённым колоннами портиком. Далее он по­падал в центральный зал с очагом посередине, вытяжным отверстием для дыма в потолке и троном у пра­вой боковой стены (как в критских