В 716 г. императором Византии стал Лев III, прозванный Исавром. Неизвестно, действительно ли он происходил из малообразо­ванного и воинственного народа исавров, обитавшего на берегу Средиземного моря в византийской провинции Исаврия. Очевид­но, в этот период жизни у него появилось предубеждение к ико­нам, сказавшееся позже, когда Лев, прекрасный полководец, сумев­ший защитить страну от арабов, уверенно почувствовал себя на троне византийских василевсов. По просьбе духовенства Малой Азии Лев III в 730 г. издал эдикт (указ), запрещающий почитать ико­ны. История иконоборчества изобилует драматическими событи­ями. Когда иконоборцы попытались публично уничтожить в Кон­стантинополе чтимую икону Христа, они были растерзаны толпой; в ответ начались казни иконопочитателей. Императору пришлось низложить патриарха Германа, не согласного с эдиктом; византий­ский флот, вставший на сторону иконопочитателей, двинулся на собственную столицу, чтобы низложить императора, но корабли бы­ли уничтожены «греческим огнём» (особой зажигательной смесью).

Иконоборчество утвердилось во всей империи, за исключени­ем отдельных монастырей, обитатели которых продолжали хранить и писать иконы и иллюстрированные рукописи. Афинянка Ирина, на которой женился очередной император, внук Льва III, была вос­питана в любви к священным образам. Оставшись вдовой и став правительницей государства, она вместе с назначенным ею патриархом-иконопочитателем Тарасием в 787 г. созвала новый, VII Вселенский церковный собор. В постановлениях собора напо­миналось, что первый образ Христа, согласно традиции, чудесно отпечатался на плате, поднесённом им к лицу. Этот нерукотвор­ный образ, по легенде, исцелил от проказы царя города Эдессы Авгаря, т. е. доказал свою чудотворную силу. Значит, сам Христос заповедал создавать священные образы и поклоняться им.

Аля дальнейшего развития византийской живописи очень важ­ным стало утверждение, что через внешний облик запечатлённого на иконе можно передать духовную сущность. Поэтому икона Христа изображала не только Его телесную природу, но единство природы Божественной и человеческой. Перед живописцами вста­ла задача найти художественные средства, с помощью которых мож­но было бы воплотить священную сверхреальность. Наконец в 843 г. иконопочитание было окончательно восстановлено.

нижней и верхней аркады централь­ного нефа и выглядят просто мра­морными стенками, завершающи­ми ряды колонн. Кроме того, окна, находящиеся в основании купола, зрительно отрезают его от нижней части храма. Залитая потоками сол­нечного света гигантская полусфера, словно парящая в воздухе, заставила писателя VI в. Прокопия Кесарийского сказать: «Всякий... сразу понимает, что не человеческим имуществом или искусством, но Божьим соизво­лением завершено такое дело».

Главный собор империи не мог остаться без внутреннего украше­ния — сверкающих мозаик. Но, оче­видно, в основном они имели деко­ративный характер, а в куполе «парил» гигантский мозаичный крест. Почему не захотел Юстиниан поместить в своём храме евангель­ские сцены, шествия мучеников, на­конец, портреты — свой и Феодоры? Может быть, это объяснялось сомне­нием в допустимости изображать человеческое тело? Ведь античные традиции ещё сохраняли свою силу, и икона Богоматери с Младенцем, где тела объёмны почти до осязае­мости и чувственно-красивы, в VI в. скорее напоминала бы портрет ка­кой-нибудь знатной красавицы. В то время иконы писались в основном восковыми расплавленными краска­ми в технике энкаустики (от греч. «энкайо» — «выжигаю»), создавав­шей блестящую, жирную, реально осязаемую поверхность.