Образы критян вполне соответст­вуют их представлениям о мире. Фигуры на изображениях всегда хрупкие, с осиными талиями, слов­но готовые переломиться. Участни­ки священного шествия в Коридоре Процессий идут, гордо запрокинув голову и отклоняя торс назад. Муж­ские фигуры окрашены коричнева­той краской, женские — белой. Даже поза молящегося (статуэтка с остро­ва Тилос), всеми помыслами обращённого к божеству, лишена застылости. Сильно отклонённый назад торс, рука, прижатая ко лбу, мгновенная остановка движе­ния — как это непохоже на статуи восточных мужей, гля­дящих огромными глазами в надчеловеческий мир!

Особым очарованием ды­шит образ «Парижанки» (так её назвали историки) — изящ­ной девушки, изображённой в одном из помещений второго этажа Кносского дворца. Там был представлен ритуальный пир, участники которого сиде­ли напротив друг друга с чаша­ми в руках. Сохранился лишь фрагмент головы и большого ритуального узла на одежде сзади. Хрупкость, изящество, тонкий изыск сочетаются в образе с асимметрией, раз­ного рода преувеличениями,

«Парижанка». Фреска.

Середина II тысячелетия до н. э.

Кносский дворец.

91

ТРОН БОГИНИ

Учёным удалось реконструировать один из важнейших критских об­рядов, связанных с эпифанией («богоявлением»). Он совершался в знаменитом Тронном Зале, расположенном в западной части Кносского дворца. Этот зал был перестроен микенцами в середи­не II тысячелетия до н. э. Он назван по известняковому трону чрез­вычайно любопытной, типично критской формы — без подлокот­ников, с высокой волнистой спинкой. Трон как бы включён в нарисованную на стенах среду: по сторонам его, в напряжённой красной зоне, изображены пальмы и лежащие грифоны. Облада­телем трона была женщина — богиня или исполнявшая её роль жри­ца. Во время праздника жрица представляла невидимо являвшую­ся богиню. Она уходила в одно из смежных помещений, где для неё готовили специальный наряд, затем перемещалась в комнату, соединявшуюся с Тронным Залом, в котором был особый ритуаль­ный бассейн для омовений. Внезапное явление божества должно было ошеломить его почитателей, стоявших перед «святая святых». На скамьях были расставлены сакральные веши. В полной темноте внезапно зажигались светильники, и взорам молящихся предста­вало само божество. Такое зрелище, должно быть, надолго оста­валось в памяти обитателей дворца, оно было настоящим чудом.

«стихийностью» кисти. Почерк беглый, живой, моментальный. Некраси­вое личико с длинным, неправиль­ным по форме носиком и полными красными губами лучится жизнью. Копна чёрных кудрявых волос при­даёт «Парижанке» элегантность, а тонкая, будто акварельная живопись с просвечивающим фоном наделяет её воздушностью и грацией.

Невероятными для древности кажутся кносские фрески «Тройное Святилище» и «Танец среди деревь­ев». Миниатюрные фрески изобра­жают множество присутствующих на двух разных праздниках в Кносском дворце. Одна фреска предста­вляет Тройное Святилище в запад­ной части дворца, вход в которую был со двора. Здесь, по-видимому, показано действо во внутреннем дворе. На другой фреске изображён праздник, который совершается яв­но за пределами дворца, предполо­жительно перед западным фаса­дом. Там, среди священных деревьев, жрицы совершают культо­вый танец в честь богов. Примеча­тельно, что росписи делятся на большие, в натуральную величину, как в Коридоре Процессий, и малые — они обычно помещались в верхней части стен или над окнами и в виде массы кудрявых голов изо­бражали толпу. Создаётся впечатле­ние живого многолюдного сбори­ща, и это необычно. Подобный принцип изображения уникален не только для древности, но и для классической Греции, где всегда преобладали отдельные, персональ­ные образы.