купол, а со всех сторон молящегося объемлют стены полукруглых при­творов-апсид. Они словно собирают внутреннее пространство храма в его центральной части, помогая ве­рующему сосредоточиться, обра­тить взор внутрь себя. Человек чув­ствует себя центром архитектурного организма, он одинок в своём предстоянии Богу.

Мозаики также стали миниатюр­нее — теперь они находились на бо­лее близком расстоянии от зрителя. Художники получили возможность ввести в свои композиции множест­во деталей, подробно развернуть интересующие их сцены. В церкви монастыря Хора (Кахрие Джами) они даже воспользовались так назы­ваемыми апокрифическими, или тайными, Евангелиями, не приняты­ми официальной Церковью, но со­державшими много дополнитель­ных сведений о жизни Девы Марии и Христа. Это понадобилось для то­го, чтобы приблизить евангельскую историю к человеку, вызвать у него умиление, сочувствие, сострадание. Пришедший в храм должен был не

просто просить святых о своих нуж­дах, но радоваться вместе с Иоакимом и Анной, родителями Марии, ласкающими своё долгожданное дитя, разделять тревогу Святого Се­мейства во время бегства в Египет, горевать вместе с апостолами у смертного одра Богоматери.

На этом пути легко было впасть в бытовизм, приземлённость: зри­тель увидел бы в Богоматери прос­тую женщину, в Иосифе — старика, почему-то увенчанных нимбами. Однако художники ни на миг не за­бывали, что под их руками оживают события, перевернувшие всю исто­рию человечества, и их герои — не обычные люди, а святые, отмечен­ные Божественной благодатью. Что­бы подчеркнуть это, они нарушали реальные пропорции тел: фигуры стали вытянутыми, с небольшими головами, длинными стройными ногами, маленькими кистями рук. Неудивительно, что персонажи не опираются на землю всей ступнёй: они настолько легки, что им доста­точно прикоснуться к почве кончи­ками пальцев или вообще свободно

Бегство в Египет. Мозаика. XIV в. церковь монастыря Хора (Кахрие Джами}.

205

Христос Искупитель. Мозаика. Рубеж XIII— XIV вв.

Церковь Христа Искупителя в монастыре Хора (Кахрие Джами).

Святые Иосиф и Мария перед писцами царя Ирода.  Мозаика. XIV в. Церковь монастыря Хора (Кахрие Джами).

Павлин. Мозаика. XIV в. Церковь монастыря Хора (Кахрие Джами).

витать в золотом пространстве по­добно бесплотным ангелам. Лёг­кость и хрупкость придала им, сог­ласно художественному замыслу, особую духовность, отстранённость от земного. Но одновременно здесь отразилось и то представление об одиночестве человека, о непрочно­сти бытия, о котором писал Феодор Метохит — заказчик этих мозаик.

Можно говорить и о повышен­ной эмоциональности такой живо­писи. В позах и жестах персонажей запечатлена не бесстрастная отре­шённость от всего земного, а чувст­ва, близкие и понятные человеку, Окрылён радостью Иоаким, несу­щий на руках бережно закутанную в плащ маленькую дочку, которой суждено будет стать Матерью Царя Небесного. Смущена и испугана Ма­рия, которой у колодца явился Бо­жественный вестник.

В церкви монастыря Хора, в юж­ной пристройке, есть и фрески — жи­вопись водяными красками, нане­сённая по влажной штукатурке. Когда известь высыхала, проникшие в её глубину краски прочно сцеплялись с поверхностью и долговечностью не­многим уступали мозаике. Конечно, фреска не была столь эффектной, не создавала впечатления драгоценного блеска, который так любили в вели­кой империи. Поэтому её использо­вание — также свидетельство матери­ального оскудения Византии. Фрески церкви более суровы, чем мозаики, что объясняется их главной темой — изображением Страшного суда. В пристройке были устроены ниши для саркофагов. Понятно, что выбор сюжетов росписи усыпальницы дик­товался размышлениями о загробной судьбе погребённых. Византийцы усомнились в прочности и ценности земного благополучия, и это застави­ло их уповать на справедливость Бо­га и жизнь вечную. Спокойно, с дос­тоинством идут на Суд умершие; спокойно встречают их апостолы и Христос, готовый воздать каждому по заслугам.