себя роль жениха? Однако это сход­ство не помешало ему остроумно сравнить ноги майора-кавалериста с изогнутыми ножками стула, стояще­го рядом.

Художник говорил: «Живопись требует добросовестности». Он лю­бовно собирал вещи, которые изо­бражал в своих картинах, по всему Петербургу. Например, нужную ему для «Сватовства майора» люстру он взял напрокат в трактире. Однажды Федотов рисовал кулебяку, но не ус­пел закончить, пока она была горя­чей, и был вынужден купить ещё од­ну. Столь же придирчиво Федотов относился к моделям. Прототип куп­ца из «Сватовства майора» он встре­тил у Аничкова моста и чуть ли не год настойчиво убеждал его по­зировать. Для того чтобы предста­вить своих персонажей в нужных позах, художник купил манекен с подвижными суставами и наряжал его то девицей, то купцом, то майо­ром. В результате кропотливого тру­да живописца зрителю кажется, что он не только видит, но и слышит эту картину: звон рюмок и подвесок на люстре, окрик хозяйки, шёпот слуг, мурлыканье кошки.

За «Сватовство майора» Акаде­мия художеств присвоила Федотову звание академика. Картина имела огромный успех у публики.

Следующей работе «Завтрак ари­стократа» (1849—1850 гг.) художник дал и другие названия, шутливые, больше похожие на пословицы: «Не в пору гость» и «На брюхе шёлк, а в брюхе щёлк». Бедный, но не же­лающий ударить в грязь лицом мо­лодой щёголь застигнут врасплох нежданным гостем именно в тот мо­мент, когда собирается приступить к своему скудному завтраку. Он пря­чет чёрствый ломоть хлеба под кни­гу и одновременно старается про­глотить кусок, лежащий за щекой. Его поза и лицо выражают и страх, и неловкость, и желание сохранить свою репутацию.

С четырёх вариантов картины «Вдовушка» (1851 — 1852 гг.) начался новый этап в творчестве Федотова. Содержание его последних компо-

294

зиций не сводится к сюжету, кото­рый можно пересказать словами, — этим они отличаются от ранних произведений живописца. Публика отнеслась к ним более прохладно.

Герой картины «Анкор, ещё анкор!» (1851 — 1852 гг.) — офицер, который, видимо, служит где-то в глухой провинции. Он лежит на топчане и играет с собакой, под­стриженной «под льва», заставляя её прыгать через чубук курительной трубки. И это отупляющее занятие, и вся обстановка убогого временно­го жилища выражают скуку челове­ка, который не знает, чем заполнить свои однообразные дни. По метко­му выражению Федотова, такие лю­ди «убивают время, пока время не добьёт их». В названии картины бессмысленно повторяется одно и то же слово («анкор» по-французски означает «ещё»). Цветовой контраст освещенной свечой красной ска­терти и холодного зимнего пейзажа за окном усиливает ощущение тос­ки и безысходности.

В последней картине Федотова «Игроки» (1852 г.) тема карточной игры развивается в загадочное дра­матическое действие. Странная ком­ната освещена свечами, отчего вок­руг пляшут зловещие тени. Игра закончена, и трое игроков встали, разминая затёкшие от долгого сиде­ния тела. Лиц у них как будто нет. Можно рассмотреть лишь лицо про­игравшего, который сидит за столом в оцепенении. Он похож на Федото­ва. На стене висят пустые рамы — три игрока словно вышли из них.