Константинополь действительно рос непохожим на другие римские города. Их основу составляла лю­бимая римлянами прямоугольная сетка — неприхотливая схема пла­нировки военных лагерей. Констан­тинополь получил центростреми­тельную структуру. Сердцем города стал гигантский императорский дво­рец, предусмотрительно помещён­ный в наименее доступной части полуострова. Он выходил на обшир­ную площадь — Августейон, так же как и здание сената; вблизи лежал

Мальчик с осликом.

Мозаика. V в.

Пол Большого дворца.

ВТОРОЙ РИМ

Император Константин велел выстро­ить множество домов для желающих переселиться в новую столицу. Появи­лись также общественные здания, хра­мы, театры, пекарни (хлеб в городе был бесплатным), бани, водопроводы, фон­таны и удивительные подземные водо­хранилища — цистерны, где даже в са­мую сильную жару веяло прохладой и капли лениво падали со сводов между огромными серыми колоннами. Лю­бой константинопольский ребёнок мог ходить в школу, а в 425 г. в Константи­нополе основали университет.

176

ипподром — центр общественной жизни города. От дворца начиналась широкая главная улица, обрамлён­ная рядами арок, — Меса, в которую как бы втягивался веер боковых улиц. Такая планировка объясня­лась природными условиями — тре­угольной формой полуострова, на котором расположилась столица Константина Великого, и одновре­менно наглядно выявляла исключи­тельную роль императорской власти и самого императора.

От врагов город защищали мощ­ные стены, которые начали строить при Константине (по преданию, он своим копьём разметил их местопо­ложение), а закончили в V в. при им­ператоре Феодосии. Они охватили весь полуостров. Неприятель, насту­павший с суши, встречал на пути гро­мадный, заполненный водой ров де­сятиметровой глубины. За рвом поднималась стена высотой в три че­ловеческих роста, за ней — вторая стена с мощными башнями вдвое выше первой. А дальше вздымалась третья стена, казалось построенная сказочными великанами-циклопами: её толщина доходила до шести-семи метров, а башни достигали высоты современного двенадцатиэтажного дома. Фундаменты уходили в землю так глубоко, что подкопать их было практически невозможно. Подобная стена шла и по берегу моря, что де­лало столицу недоступной с воды.

Главным въездом служили Золо­тые ворота — огромный массив ка­менной кладки; все три их проёма настолько превосходили рост чело­века, что казались предназначен­ными для соперников богов — ги­гантов греческих мифов. Конечно, они мыслились не как простые во­рота, а как подобие триумфальной арки — памятника славы и побед Константинополя.

До сих пор Константинополь поражает грандиозностью своего масштаба, но в нём нет ничего на­пыщенного, чрезмерного: город ка­жется удивительно живописным. Бо­ковые улочки круто карабкаются в гору, так что крыша одного дома мо­жет лежать буквально у ног жителей

СИМВОЛИКА ВИЗАНТИЙСКОГО ХРАМА

В сирийском гимне VI в., освящённом созданию храма в Эдессе, автор давал символическое истолкование церковной архитек­туры. «Его свод простирается подобно небесам, — писал он, — без колонн, изогнут, и замкнут, и украшен золотой мозаикой, как небесный свод сияющими звёздами. Его высокий купол сравним с небом небес». Три одинаковых фасада и три окна на западной стене связывались со Святой Троицей, другие окна уподоблялись апостолам, пророкам, мученикам, святым. Пять дверей напоми­нали о пяти разумных девах из евангельской притчи. «Велики та­инства этого храма, — говорилось в гимне. — В нём образно пред­ставлены высочайшая Троица и милосердие Спасителя».